Каскадёры Ленфильма

Самбист-дзюдоист Михаил Семененко: «Раньше девушки любили сильных» Воспоминания самого музыкального самбиста ПОДЕЛИТЬСЯ Михаил Семененко — возможно, единственный в своем роде самбист-дзюдоист. Поющий! Мастер спорта по этим двум видам борьбы, чемпион Ленинграда, призер чемпионатов страны — он еще и известный питерский бард, который и в свои почти 70 лет профессионально выступает на сцене. Воспоминания самого музыкального самбиста ФОТО: ЗАМИР УСМАНОВ Кроме того, Семененко входил в каскадерскую группу знаменитого Александра Массарского, работавшую на многих советских фильмах. Неудивительно, что, когда Петербург боролся за право проведения Олимпиады-2000, именно ему заказали написать олимпийский гимн. Семененко его сочинил, но Олимпиаду нам не дали. Зато другая его придумка, новый вид спорта бадфайт — смесь карате с бадминтоном (в нем соперники лупят руками и ногами по летящему через сетку волану) — вполне успешно реализуется. Тренер высшей категории Михаил Семененко работает в СПбГУ уже 45 лет, долго возглавлял отделение борьбы на кафедре физкультуры. И, конечно, помнит студента-борца Володю Путина. Более того, своим наметанным глазом Семененко постоянно замечает, как президент Путин в своей политике руководствуется принципами и приемами дзюдо. Нет ли лишнего билетика на самбо? Михаил Семененко пришел в борьбу в 1962 году. Дзюдо еще не было. Только самбо. И интерес к нему в стране был огромный. Чтобы попасть на чемпионат города на Зимний стадион, лишний билет спрашивали. Все мальчишки тогда хотели быть сильными. Это еще было связано и с подростковыми войнами. Например, Михаил жил в военно-морском городке в Песочном, где выходили биться квартал на квартал. Но дрались благородно: заточки никто с собой не брал, если кому-то разбили нос — он выходил из драки. А на следующий день после нее уже в футбол друг против друга играли. — Раньше и девочки были другие. Сегодня они любят умных мальчиков, а тогда любили сильных. Так что хотелось быть сильным. А я еще маленький — рост 162. Поэтому пошел в самбо в 14 лет (это считалось очень рано — обычно брали с 16!). Попал к Александру Массарскому, который потом спустя годы станет знаменит и как тренер, и как создатель советской каскадерской школы. Тогда он был главным инженером на Ленинградском металлическом заводе и одновременно взялся вести 2–3 группы самбистов. — Сам Массарский имел только 2-й разряд. Но педагог был хороший, умел разбудить что-то в человеке. Наше спортивное общество называлось «Зенит», главным противником у нас было «Динамо», но там делали упор на силу, а Массарский — на гибкость и ловкость. Он нас заставлял думать. Например, велел вести дневники — своеобразные досье на всех соперников, с которыми боролись, заносить туда их слабые и сильные стороны. Динамовцы, конечно, были грозными самбистами, но «Зенит» Массарского никогда им не уступал. И не случайно в нашей группе из 20 человек 15 стали мастерами спорта. И еще Массарский ненавязчиво прививал подопечным философию — культ доброты и клубной спортивной спайки. В этой группе вместе с Семененко занимался и Анатолий Рахлин, будущий тренер Путина. Так что Массарский через него повлиял и на манеру борьбы, а возможно, и на жизненные установки будущего президента. Но об этом чуть позже... Хулиганы с гитарами А у Михаила Семененко в те годы, помимо самбо, была еще одна страсть — песня. Он даже на соревнования всегда ездил с гитарой. Бардовская песня вошла в его жизнь в 15 лет — вместе с борьбой. «Пить, курить и говорить я начал одновременно», — шутит Михаил Алексеевич. — Тогда были в моде правильные песни советских композиторов. Было и то, что сейчас называют шансоном. И я, как и все пацаны, пел в подворотне эти уличные, приблатненные песни на три аккорда: «Жил в Одессе славный паренек. Ездил он в Херсон за голубями. И вдали мелькал его челнок с белыми большими парусами». И вдруг как гром среди ясного неба для меня прозвучал тихий голос Окуджавы. А сначала одноклассник напел его песню: «Во дворе, где каждый вечер все играла радиола, и пары танцевали, пыля, все ребята уважали очень Леньку Королева и присвоили ему званье короля...». Авторская песня вспыхнула, как костер. Умные нестандартные слова. Они сразу забирали слушателя. Сначала был Окуджава, потом в 1965 году в Ленинграде в кафе «Восток» на первом этаже ДК Пищевиков вечерами стали собираться Юрий Кукин, Евгений Клячкин, Александр Генкин, Борис Полоскин. Попеть, поиграть на гитаре. Народ ломился на них. Так возник клуб авторской песни «Восток». Потом появился Высоцкий. — Я забросил блатняк и самозабвенно стал петь эти новые песни, — рассказывает Михаил Семененко. — Даже пробовал вступить в клуб «Меридиан». Но меня не взяли. Мы с лучшим другом Владимиром Кюллененом (знаменитый самбист, чемпион мира. Владимир Путин гордился, что боролся с ним, хотя и проиграл. — Ред.) спели песню Высоцкого: «Выучи, вызубри, не забывай и повторяй, как заклинание. Не потеряй веры в тумане, да и себя не потеряй». Спели громко в два голоса. А в «Меридиане» был культ Дольского — тихих, мелодичных песен. Нам на прослушивании сказали: «Хватит хулиганить! Слишком громко поете. Еще цыганщину нам тут устройте». Мы обиделись. И с тех пор Семененко в клубы больше не ходил (вступил в клуб «Восток» всего 10 лет назад). Но петь продолжал. И бардовское творчество, оказало прямое влияние на его судьбу. Тогда оно были тесно завязано на геологов и туристов. Эти песни были очень популярны, но считались полуподпольными и не имели выхода на концертные площадки — им самое место было в лесу у костра. Неудивительно, что и сами барды воспевали, романтизировали такой походный образ жизни и творчества. Так что Семененко совершенно логично расстался с кораблестроительным институтом, где в то время учился, и перевелся на геологический факультет университета — его, как и многих, тогда потянуло «за туманом и за запахом тайги». Драться было весело Интересная жизнь началась и в секции Массарского. Свою борцовскую группу тот превратил в каскадерскую. — Мы вечно участвовали в киношных драках. «Объяснение в любви», «Интервенция», «Виринея», «Республика ШКИД» — всего у меня 12 фильмов. Нас гримировали. Массарский всех расставлял. Давал свисток — и понеслась… В фильме «Белый флюгер» я дублировал мальчишку-беспризорника, которого вытолкнули из поезда и он летел под косогор. Были реальные косогор и поезд. Правда, скорость небольшая — километров 30 в час. Потом уже в фильме посмотрел сцену своего падения и сам себе не понравился: уж больно красиво падал, сгруппировался — переиграл. А в «Республике ШКИД» в сцене драки в столовой Михаила скидывали за какую-то веревку с деревянных козел. И он падал с трехметровой высоты. Сначала на маты, потом и их убрали. Чем сильнее падал, тем больше нравилось режиссеру. И так пять раз. Массарский говорил: «Если хорошего самбиста выбросить с 3-го этажа, ему ничего не будет». И, по словам Семененко, это правда. — Мы были еще пацаны, — вспоминает он. — Все делали лихо. Нам было весело и не трудно. И, например, даже когда съемка драки заканчивалась, мы еще минут пять не могли остановиться — мутузили друг друга. Потому что кто-то кого-то в драке уже обидел, за кем-то погнался. В «Виринее» одному из парней в потасовке на голову надели кастрюлю. У него из носа пошла кровь. Он разозлился. Массарский свистит, а драка продолжается... А в «Объяснении в любви» каскадеры должны были бежать как бы по минному полю — взрывы вокруг. — Мы пробежали, нас отсняли, а следом — массовка. И все, что взлетело в воздух от взрывов во время нашего пробега, на них упало. Мы чистые, а они грязные как черти. Массовка бастует — мол, каскадерам платят больше, а настоящие каскадеры — мы. Об одном только жалею. Все наши снимались в «Белом солнце пустыни», а я не поехал с ними — поступал в тот год в институт. Хитрюга Аркаша Ротенберг Путин на пять лет младше Семененко. Но они иногда вместе выступали за одну команду — Ленинградского университета, где Михаил уже работал, а Владимир учился. Когда дзюдо в СССР только начиналось, Семененко и другие ребята из группы Массарского уже были кандидатами в мастера по самбо. Кто-то из них тогда перешел в дзюдо, кто-то совмещал эти два вида борьбы. Разница между ними раньше была небольшая. — Путин тренировался у Рахлина в секции завода ВТУЗ. Он хороший борец. Ловкий, техничный. Мастера спорта не на халяву получил. Я с Путиным не боролся. А вот против его друга Аркаши Ротенберга, который за СКА выступал, пришлось выходить. Он очень хитрый. Оригинально неожиданно действовал. Обычно ты сначала выполняешь руками захват и потом начинаешь бороться, а он даже без ручного захвата ногами делал зацепы — так оплетет тебе ногу, что не устоишь. Чем труднее жизнь, тем больше бардов Семененко работает в университете уже 45 лет. Он все-таки стал бардом. В свои почти 70 лет (исполнится 31 октября) выступает с концертами — поет Окуджаву, Вертинского и свои песни — они у него в основном о спорте. С 60-х годов многое изменилось — и в музыке, и в дзюдо. Бардовской песни сегодня не слышно и не видно. Кажется, что ее больше нет. Но это не так. — С ней ничего не случилось. Вы, возможно, будете удивлены, но, наоборот, сейчас пик авторской песни, — говорит Михаил Семененко. — Она всегда была на подъеме в трудные времена. В одном только Петербурге сегодня 22 клуба — в каждом не меньше 100 человек. Никогда столько не было — мы живем клубной жизнью, из одного клуба в другой кочуем. В среднем в Питере ежедневно проводится 5 бардовских концертов! Просто этой песни нет в телевизоре и на радио. Она всегда была немножко элитной. Негромкая музыка для неглупых людей. Может, поэтому еще ее сегодня не пускают на ТВ. Бардовская песня ушла в Интернет. Правда, теперь она стала другой — в ней больше музыки, но меньше философского смысла. Приходят в клубы авторской песни и люди из рок-культуры. Но у нас с ними не получается — они пока 12 аккордов не сыграют, слова не споют. Или споют два-три слова и повторят их десять раз. В отличие от современных бардов Семененко до сих пор играет на семиструнной гитаре. Словно в память об авторской песне 60-х так и не перестроился на шестиструнку. Борьба тоже меняется. Как и отношение к ней. Лишний билетик на соревнования уже не спрашивают. — В последнее время в дзюдо почему-то стало много искусственных ограничений, например, отменили захваты за ноги. Ни так ни сяк соперника не возьми. Один может все время атаковать и из-за этого проигрывать. А другой — ходить, ничего не делать и выиграть. В самбо такое не прокатит. Там по-прежнему можно все. Оно сегодня даже больше может дать в плане самообороны. Правда, многие юноши выбирают не классическое самбо, а спортивно-боевое, где разрешены удары руками и ногами. Думают, они суперменами станут. Но этот вид борьбы — суррогат. И в итоге те, кто боевым самбо занимается, ни бросать, ни бить не умеют. Зато они жестокие — потому что там разрешено бить коленом, бить лежачего. А я это не люблю. ЧИТАЙТЕ «МК В ПИТЕРЕ» НА GOOGLE NEWS ПОДПИСАТЬСЯ Владлен Чертинов Авторы: ВЛАДЛЕН ЧЕРТИНОВ Невское Время 18+ ЭКОНОМИКА ОБЩЕСТВО ГОРОД КУЛЬТУРА СПОРТ СЕВЕРО-ЗАПАД Культура Фрейлина Екатерины прыгала в воду из грузовика 22 августа 00:00 Сидя в кинотеатре и восхищаясь сценами погони, где автомобили врезаются в стены домов и падают с мостов, мы редко задумываемся о том, как были сняты эти кадры. Кто-то махнет рукой: «А, компьютерная графика!» Но, к сожалению, даже в наше время еще не все можно нарисовать и смоделировать, и каскадеры по-прежнему рискуют своим здоровьем, работая на съемочной площадке. –Каскадер, доживший до 60 лет, – плохой каскадер, – улыбается актер, постановщик трюков Анатолий Ходюшин. И хотя для настоящих профессионалов трагические случаи на площадке – дело крайне редкое, неприятные ситуации случаются. – Когда снимали фильм «Мамочка, я киллера люблю», – рассказывает каскадер Александр Пестов, – мне по сюжету требовалось врезаться на мотоцикле в «Жигули». А мотоцикл – бандура тяжелая, килограммов 400, наверное. В общем, первый дубль получился самым лучшим: я разогнался, врезался с перелетом через руль и… сломал палец. Но, как на грех, основная камера не взяла момент удара. Пришлось делать еще два дубля и, можно сказать, я рисковал здоровьем бесплатно. Но в итоге вышло достаточно красиво. – Сегодня постановщики трюков используют уже наработанные технологии, а в 1970-х, когда, например, снимался фильм «Гонщики», все делалось по наитию, – вспоминает постановщик трюков Дмитрий Шулькин. – И, например, на кинокартине «Семь счастливых нот» дублер Ольги Вардашевой Элла Левицкая после неудачного приземления автомобиля, упавшего с помоста, сломала позвонки и долго лежала в больнице. Животные в кадре – это тоже зачастую работа каскадера. Для съемок фильма «Мушкетеры Екатерины» потребовалось перегнать шестерку лошадей с каретой в Сестрорецк, да через весь город. «Проезжали Пулково, а спуск с высот оказался настолько крутым, что карета летела все быстрее и быстрее, лошади разогнались так, что стало страшно и за них, и за карету. В общем, остановились только у поста ГАИ, – рассказывает Анатолий Ходюшин. – У них у самих в глазах восторг был: раньше они никогда с такой скоростью не бегали. Ну а уж гаишники как удивились…» Александр Пестов считает, что сегодня каскадеру приходится быть профессионалом сразу по нескольким направлениям. Сам он не раз в кадре и машины разбивал, и, пробыв много лет штатным дублером Михаила Боярского, из окна Инженерного замка горящим выпадал. Говорит, что при всей опасности профессии не суеверен и никаких особых ритуалов «на удачу» у него нет: – Просто каждый раз отвечаешь самому себе на вопрос, готов ты или не готов. Например, у нас есть один уникальный человек, который падает с 25 метров. А я для себя уже давно решил, что я с высоты больше 15 метров упасть не могу. У меня психологический барьер. Он у каждого свой. Профессия каскадера подразумевает не только превосходное владение своим телом, смелость, решительность, но еще и недюжинную смекалку и изобретательность. – Вы не могли бы взять меня каскадером? Меня ни один милиционер догнать не может! – так аргументировал свою просьбу Дмитрию Шулькину один молодой человек. Конечно, «умение быстро ездить» – в кино штука непринципиальная. Даже наоборот: оказывается, машина может «красиво» сложиться гармошкой и при ударе на скорости 50 километров в час. Особенно если ее правильно «подпилить», что и делается всякий раз перед подобными съемками. – Подпиливать болгаркой все ребра жесткости нужно для того, чтобы на не очень большой скорости – километров 50–60 – создать эффект сильного удара, когда машина складывается гармошкой, – рассказал Александр Пестов, некогда профессиональный гонщик. – Вообще, процесс подготовки зависит от трюка. Необходимо откачать весь бензин, оставив пол-литра – только чтоб доехать. Потому что если при ударе возникнет искра или пробьет бензобак, полыхнет так, что ничего не останется, – а в машине же люди, да еще пристегнутые. Они просто не смогут убежать! Затем, если машина идет на переворот, нужно приоткрыть окна и прикрутить дверцы к стойкам. Было уже много эпизодов, когда машина шла на переворот, кузов перекашивался, распахивалась дверь и людей калечило. Можно пустить машину без человека – по рельсам, или так, чтобы машина ударилась правой стороной. В этом случае камера снимает только с одной стороны, чтобы был эффект, что машина смялась вся. Тогда, естественно, подпиливается только та часть автомобиля, где нет человека. Но иногда каскадеры жалуются, что режиссеры просят их врезаться на машине в стену на скорости не менее 80 километров – им так кажется красивее. – Они не понимают, что произойдет, – комментирует Дмитрий Шулькин. – Они считают, что чем выше скорость, тем больше будет разбитие машины, а это далеко не так. Машина и на 80 может эффектно не смяться, а человек может погибнуть. Это же все равно что упасть с шестого этажа на асфальт! Сегодня выбрать подходящее место для съемок аварии в городе – по признанию постановщиков трюков, непростая задача. Нужно же не повредить дом, иначе жилконтора выставит такие счета, что фильм снимать будет уже не на что. Но профессионалы всегда найдут выход, и зачастую небанальный. Так, в одной из последних киноэпопей Дмитрий Шулькин врезался на машине… в забор хлебозавода. Это был едва не единственный объект, хозяева которого согласились предоставить его кинематографистам. И то волновались, «как бы чего не вышло». Но массивное бетонное заграждение выдержало, и теперь тысячи зрителей смогут увидеть его в кино. Вообще, многие эпизоды на самом деле снимаются совершенно не там и не так, как потом кажется зрителям. Например, в тех же «Мушкетерах Екатерины» режиссер хотел, чтобы актриса на коне прыгнула в воду с шестиметрового обрыва. Но когда специалисты отправились проверять место на пригодность для подобного трюка, выяснилось, что глубина там – по пояс, и конь попросту разобьется. Тогда постановщик и его команда нашли другую «натуру» – мост, на семиметровой высоте нависающий над водой. На него было решено поставить грузовик, а уже в кузов этого грузовика поставить коня, чтобы он мог свободно прыгнуть, и при этом не пришлось демонтировать перила. Директор картины ужаснулся, сказал, что не хочет за это отвечать и не приедет на съемки. Но все обошлось и, после проведенной аквалангистами проверки дна и нескольких тренировок, опытного 17-летнего коня заставили прыгать в воду. Со стороны происходящее на съемочной площадке у случайных прохожих часто вызывает ужас. Анатолий Ходюшин вспоминает беседу, которая случилась у него с одним местным жителем на Кавказе: «Так же можно позвоночник сломать!» – возмутился молодой человек. «Ну, мне хорошо платят», – пожал плечами каскадер и назвал примерную сумму. Тогда юноша задумался, что-то прикинул и сказал: «Не-ет, я на стрижке баранов больше зарабатываю». В общем, шутки шутками, а кинематографисты скажут, что профессиональных каскадеров в России не хватает. Все-таки опасная это профессия. Алина Циопа