Школ каскадёров николая Ващилина
Николай Ващилин страхует А.Ходюшина при завале лошади и садится на неё...
Фотографирует Леонид Богданов. 1974
Николай Ващилин и Георгий Старков прыгают на Волге с трамплина...
Николай Ващилин тренирует падения с лошади с Вячеславом Бурлачко....Дубки,Сестрорецк, 1980
Доцент ЛГИТМиКа Николай Ващилин вручает приз кмс СССР по дзюдо Борису Контребинскому , Спортклуб ЛГИТМиК, 1978
Анатолий Ходюшин был в кино возничим...1971
Здесь по ссылке разоблачение вруна и красного кавалериста Толяна Ходюшина / в девичестве Гадюшина/
https://www.chitalnya.ru/work/919781/
Эта мерзопакостная ложь труса Толяна
КАК ПОПАДАЮТ В КАСКАДЁРЫ: <!--[if gte mso 9]> Normal 0 false false...
:
КАК ПОПАДАЮТ В КАСКАДЁРЫ В донских степях, в сибирских чащах На памятниках многих имена. Прошли года, но кажется всё чаще, ...
ПОНЕДЕЛЬНИК, 28 ЯНВАРЯ 2013 Г.
КАК ПОПАДАЮТ В КАСКАДЁРЫ
В донских степях, в сибирских чащах
На памятниках многих имена.
Прошли года, но кажется всё чаще,
Что не прошла гражданская война.
Из стихов Е.Евтушенко.
В начале 50-х годов, стоя на табуретке и держась за подоконник, частенько наблюдал за происходящим за окном на плацу. Видел, как очередной выпуск военно-инженерного училища получал погоны и офицерские кортики. Ещё до войны в училище мой дед преподавал минно-подрывное дело.
На третий день войны ушёл на фронт мой отец.
И все эти годы, до призыва в армию, - звуки оркестра, знамёна, сапоги, шпоры, шашки, разводы караулов, яркие лица солдат и курсантов, обветренные прошедшей войной лица офицеров, их ярко горящие глаза. Первую свою уздечку и связку шпор я нашёл в дровяных сараях на заднем дворе училища. Дровяные сараи, а отопление у нас было печное, родного военно-инженерного училища для всей нашей детворы были настоящим клондайком. Они были набиты военным трофейным снаряжением. Полевые телефоны, сёдла, каски, радиостанции. Там мы с приятелем соседом нашли 2 японские катаны, привезённые кем-то с советско-японской войны. Мы сразу проверили их в деле и порубили деревянные перила на лестнице. Катаны были острые. После этого был небольшой шум, катаны отобрали и отцу пришлось перила красить. Ещё поначалу меня удивляло, что у некоторых мальчишек, немного старше меня, не было отцов. Они этим очень гордились. Их отцы не вернулись с войны.
Нас, мальчишек того времени, воспитывали люди в форме в офицерских погонах. Любой мог остановить тебя и поправить строго: не так ходишь, не так стоишь, почему неопрятен? Жить среди людей, посвятивших себя службе военной, было интересно и необычно.
Мой отец, прошедший Великую Отечественную и получивший тяжелое ранение, посадил меня впервые на коня на хуторе. Мне и десяти лет тогда не было. Меня трясло от восторга, от силуэта спины лошади, от её энергии. Когда я слез, я попросил его: «А ты сможешь? Покажи, как ты проскачешь!» Конь был донской породы, садиться на себя не давал и крутился на месте. Седла на нем не было. Отец оттолкнулся практически одной ногой, он был сухой, высокий и ловкий, и запрыгнул на живот. Перенес ногу через круп, затем немного постоял на месте, отдышался. Прямая дорога, вокруг деревья. Конь поднялся галопом, проскакал метров 50, остановился, развернулся и прискакал галопом обратно. Отец легко спрыгнул, практически на одну ногу. В войну отец получил осколок в бедро, осколок после взрыва минометной мины и одна нога у него была короче другой на несколько сантиметров и эта же нога у него плохо гнулась. Но меня удивила та легкость, как он справился с конем. Я думал, он и сесть-то не сможет, а если сядет, то проедет лишь шагом.
Каждое лето, когда меня увозили на каникулы на эти хутора, я пропадал на конюшне, постоянно ездил верхом, много падал с молодых коней, но постепенно набирал форму, силу и выносливость. Мне было лет 11, и местные мальчишки подбили меня на пробег – они поехали на центральную усадьбу за кином на бричке. Надо было отвезти яуфы и заменить их для нашего клуба на другие с другим фильмом. Я ехал сзади верхом и ехали мы туда и обратно километров 25. На обратной дороге мы попали под дождь. Вернувшись, я забрался на чердак дома и на сенном матрасе проспал почти сутки, и даже не вставал на завтрак и ужин, когда меня кричала снизу моя бабушка.
А когда мне было лет 13, отец привел меня на Лермонтовский, где стояло 50 коней, в Школу высшего спортивного мастерства. И там были замечательные тренеры и люди. ШВСМ тогда находилась в стенах бывшего Николаевского кавалерийского училища. Прошло много лет, но дух той эпохи сохранился. В этих стенах ездили, сдавали экзамены по конной подготовке казачьи офицеры Корнилов, братья Красновы, многие другие высокопоставленные лица. Ездили конвойцы и приезжал на соревнования по джигитовке Николай II с семьей.
Мне повезло, я попал к замечательному тренеру и человеку Ивану Михайловичу Кизимову, донскому казаку, олимпийскому чемпиону по высшей школе верховой езды. От него я многому научился, тонкостям выездки, пониманию коня. Иван Михалыч не просто хорошо знал и понимал коней, но и любил их как настоящий родовой казак. Но свое казачье происхождение он скрывал и только узнав, что я тоже казачьего рода, с донской фамилией, по секрету как-то на сборах признался: «Откуда – он рассказывал мне – эти немцы узнали, не понимаю. Но на соревнованиях по выездке на первенстве Европы в Аахене судья вызвал меня на старт следующим образом «На старт вызывается донской казак Иван Кизимов на Ихоре». Для него это могло кончиться неприятностями. Слово казак тогда было под запретом. Михалыч не щадил меня на тренировках и мне приходилось постоянно падать с молодых коней, которых привозили для спорта с далеких степных конных заводов в Ленинград.
Ленфильм снимал тогда около 25 картин в год. Съёмки зимой и летом. Ездили то конвойцами за каретой Александра, то разгоняли нагайками рабочие митинги в революционных картинах у Казанского собора. С 1964 года и пока не ушел в армию, я поучаствовал в съёмках не менее чем 20 картин. Дубляж актеров, падения с лошадей, разного рода атаки и даже усмиряли бунт политзаключенных, влетая на галопе в ворота тюрьмы Кресты в фильме «Перед бурей».
Мир кино был тогда для нас интересен и необычен. Он завораживал. Но в кино всегда требовались профессионалы. И мне опять повезло. Военком Центрального района росчерком пера отправил меня служить в 11 отдельный кавалерийский полк, который стоял тогда в Закарпатье. Это был май 1969 года. Снимали фильм «Ватерлоо». На этом фильме я и подсмотрел работу зарубежных высококлассных каскадеров. Фильм снимала продюсерская фирма «Дино де Лаурентис», она и наняла очень сильный международный состав конных трюкачей. Режиссером пригласили Сергея Бондарчука, который уже имел большой опыт батальных сцен «Войны и мира».
Съёмки фильма «Ватерлоо» - это был следующий интересный яркий этап работы в кино. В кавполку было тогда 900 лошадей и 1100 человек личного состава. Это была огромная школа, такое сейчас в нашем новом государстве и придумать невозможно. Фирма «Дино де Лаурентис» обратилась к руководству страны, обосновав свою просьбу предоставить кавполк тем, что только в СССР есть хорошо организованная и обученная войсковая часть, способная выполнять на огромной площади боевые задачи, атаки, перестроения, и кавполк предоставили.
В армию я ушел с 1 спортивным разрядом по конному троеборью. Ездил хорошо, работать приходилось до трех коней в день, а это большая нагрузка. Но когда я увидел на тренировочной площадке работу с лошадьми зарубежных мастеров конного трюка, я сразу понял – надо учиться и учиться дальше. Постепенно я расшифровал всю их методику. Мы приводили своих эскадронных коней на специальную засыпанную опилками площадку, сидели на краю поля и наблюдали, пока они находили с ними общий язык. Отрабатывали завалы, падения и различные боевые приемы. Мне после школы Кизимова И.М. все было близко и понятно. Многие приемы, которые я увидел у американцев, были старыми казачьими боевыми приемами, которые попали за кордон вместе с белыми офицерами – эмигрантами и казаками еще в гражданскую. Все вернулось на круги своя. Эти приемы я привез обратно в Ленинград. Некоторые зарубежные каскадёры с удовольствием мне показывали тот или иной прием в работе с конём. Я был в форме русской военной и они постоянно улыбались – на всякий случай. Советская армия была тогда самой сильной в мире. Её уважали и побаивались. На их лицах читалось: виза визой, но как бы не пропасть в этих лесистых карпатских горах. В гостях хорошо, а дома лучше.
После службы в армии я знал, что буду работать с лошадьми. Другой жизни я уже не представлял. Мне был 21 год, а я уже почти 10 лет сидел в седле, работал в кино, участвовал в соревнованиях. И мне опять повезло. Господь Бог вел меня по жизни. На манеж пришел усатый пожилой человек, он оказался донским казаком, майором в отставке погранслужбы. Это был Петров Юрий Леонидович. Узнав, что я умею ковать коней и отслужил в армии, сразу предложил работу мастером по выездке и тренером. Так я попал в конно-спортивную школу в г.Пушкин. Петров – настоящий воин, природный казак. Любил и понимал коней. Любил и понимал людей. С ним приятно было работать. Он много рассказывал о своей службе на Афганской границе в отечественную войну, где опять активизировались конные хорошо вооруженные басмаческие банды. Ему тогда было почти 70 лет. И время, и служба в армии сделали свое. С ним я проработал год. Он пришел на конюшню, попрощался с лошадьми, лег в больницу – больное сердце – и из больницы не вернулся. Дирекция запретила мне вести за гробом коня: «Мы даже Генсеков так не хороним», - сказали они. Но я упрямо сделал по-своему. В Павловске взвод солдат дал ему последний салют из карабинов и пока несли его к могиле от автобуса у меня в поводу за гробом шел его любимый вороной конь Колокольчик.
На съемках сказки «Царевич Проша» (я дублировал Золотухина) снимали проскачки, погони и мне пришлось падать с коня, я познакомился с постановщиком трюков А.С.Массарским. Он предложил мне работать у него в команде. Я считаю, что мне опять повезло. Знакомство с этим ярким человеком открыло новый этап в моей жизни. Александр Самойлович был тогда организатором трюковой работы на Ленфильме. Находил талантливых и отчаянных ребят для съёмок военных и приключенческих картин. В основном это были самбисты и акробаты. А я, как единственный конный каскадер, хоть и молодой, но с уже богатым опытом работы в кино и спорте, тоже пригодился. Ребята Массарского хоть и не владели какой-то специальной подготовкой каскадеров, но были крепкие и энтузиазма у них было хоть отбавляй. Они на своих плечах вытаскивали довольно сложные рисковые эпизоды в приключенческих фильмах «Даурия», «Блокада», «Белое солнце пустыни» и т.д.
На Ленфильме, кроме Массарского и самбистов-акробатов, работала сильная автомобильная группа Дмитрия Шульгина. Эти каскадеры делали технические и автомобильные трюки.
Чтобы работать каскадером, нужна мощная мотивация. Массарский предоставил нам спортивный зал для акробатических тренировок. Остальные тренировки проходили на конюшне в парке г.Пушкина, где я работал директором и тренером. Зиму мы напряженно работали, тренировались, изготавливали приспособления. Массарский в свободное время приезжал к нам на конюшню, садился на коня и зимой в мороз скакал вместе с нами по лесным дорогам. Ко мне на конюшню он привел Василюка, Сысоева, мотогона Васильева, Сашу Филатова. Васильев мог в груде металлолома найти раму от мотоцикла, собрать мотор и через день уже начать тренировки по мотокроссу. Так появились два кроссовых мотоцикла. Сысоев был отличным акробатом и высотником, быстро, благодаря природной гибкости и смелости, освоил верховую езду и джигитовку. Чуть позднее я узнал, что он еще и чемпион Прибалтики по борьбе дзю-до. Так, между делом. Сысоев также использовал в трюках свою армейскую спецподготовку. Три года суровой службы в ракетных войсках даром не проходят.
И машина была запущена. Время пошло. Мы тренировались до смертоубийства. Бокс, штанга, конная подготовка, падения с крыши конюшни в сено, мотокросс. Олег Корытин, инженер, отвечал за джигитовку и фехтование. Я – за конные трюки, верховую езду и преодоление препятствий. Так Массарский, сам того не подозревая, организовал практически самую сильную и универсальную команду каскадеров. У него был острый взгляд и чутьё на талантливых и желающих работать людей.
Весной следующего года Массарский написал сценарий трюкового короткометражного фильма и попросил меня стать постановщиком конных трюков на нем, так как 80% трюков в нем конные. Есть еще мото и драки. Фильм называется «Неожиданность». Это первый рекламный трюковой фильм, сделанный нашей командой и организатором трюков Массарским на «Ленфильме». И по сей день мы благодарны Массарскому за то, что он в этом фильме дал нам возможность показать свое мастерство.
На «Ленфильме» в актовом зале состоялась премьера этого короткометражного фильма. Режиссеры и операторы, а это была элита того времени, были приятно удивлены, что дело сдвинулось с мертвой точки и теперь есть кому работать в сложных опасных эпизодах.
В этом фильме есть много опасных и технически сложных трюков. Олег Василюк сделал трюк, который в нашем кино до сих пор никто не повторил. Он упал с сиденья кучера на дышло между двух упряжных коней, провернулся, упал на землю и над ним проехала карета. Почерк нашей команды мы стали в шутку называть «Трюки в стиле а ну-ка, повтори».
Мы, конечно же, неимоверно рисковали. Сысоев упал с кареты на ходу и я увидел, что, едва убрав руку, по этому месту проехало колесо кареты. Он вообще любил пошутить и попугать режиссеров. (Режиссер, увидев это, схватился за сердце).
На студии все режиссеры поняли, что Массарский, создав сильную команду, поднял трюковое искусство на новый уровень.
Дмитрий Шульгин, отвечавший на Ленфильме за автомобильные трюки, предложил мне поехать с ним на фильм «Гонщики». Я с ним работал там почти месяц. У Димы я поднабрался техники спортивной езды, расширил свой арсенал приемов управления автомобилем на больших скоростях, которые позднее использовал на других картинах с автотрюками.
А Массарский привел на съёмки «Неожиданности» крупного тяжелого парня – борца-тяжеловеса Ващилина Колю. Он заканчивал тогда институт авиаприборостроения. Массарский попросил меня и Сысоева взять Ващилина в свою команду и чему-нибудь научить. Ващилин нам рассказал, что увлекается постановкой драк – изобретает свой стиль. Мы слегка над ним посмеялись – все стили давно уже изобретены - до него. Сысоев сказал, что этот Ващилин человек в кино ограниченного одноразового использования, его можно поджечь и сбросить в пропасть. С юмором у Ващи было плохо, он обиделся и обиду затаил надолго.
Жёсткие тренировки продолжались. Я использовал весь свой опыт предыдущих лет – спорт, армия, кино. Сысоев продолжал испытывать страховочные средства для падения с высоты. Ващилина среди нас на тренировках не было. Он редко приезжал, а если приезжал, то фотографировался на фоне наших тренировок и исчезал. Всегда был вооружен фотоаппаратом. Мы не понимали, зачем это ему, а он объяснял, что хочет снять наши тренировки на память. Приехав к нам на тренировку, как-то упал с лошади и понял, что хлебушек каскадеров довольно черствый, работа рисковая и тяжелая. Ващу ужасал наш подход к тренировкам. Мы тренировались как профессионалы, на высокий результат. Ващилин быстро понял, что может с нашей тренировки попасть на ближайшее кладбище, но он не герой войны и даже в армии не служил, коня за гробом ему не поведут и салюта из ружей не будет. Ващилин постепенно исчез с тренировок.
Трюки он делать так и не научился. Этот род деятельности человека – не для каждого. Ващилин, как только у нас была работа в кино, сразу появлялся и в основном в массовых сценах. Трюки он делать боялся, но мы его за это не осуждаем. Больше 100 кг. весом и ему рисковать не под силу. Мы стали подшучивать над ним и называть теоретиком трюков и ему этот статус вдруг понравился. Позднее ему этот статус пригодился. Мы приглашал его на съёмки. Он переодевался в костюм и развлекал всех разговорами об искусстве:
- Ах, Феллини
- Ах, Антониони
- Ах, Тарковский.
Мы его жалели. Здоровье и патологический природный страх не позволяли ему стать реальным каскадёром.
Он попытался стать на студии постановщиком драк. Драчуны в кино – это самая низкая ступенька. В драке можно упасть со своего роста, получить растяжение или ушиб. Падая с высоты или попадая под коня можно за здорово живёшь свернуть шею или сломать позвоночник. Но и драки у Ващилина не пошли. В Ленинграде на каждой театральной афише внизу после режиссеров и исполнителей ролей скромно стояла фамилия «Чернозёмов – сценическое движение». Это был уникальный человек, преподаватель кафедры сцендвижения Театрального института. Сысоев, Василюк, Корытин и я напросились к нему на занятия. У него был особый стиль. Это был человек уникального юмора, ума и таланта. Я быстро, с третьего занятия схватил его систему сцендвижения и сценической драки. На сцене он делал все. В одном спектакле группа актеров дралась металлическими трубами, а в спектакле БДТ «Тихий Дон», который я смотрел 7 раз с Борисовым в главной роли, актёры рубились на шашках так, что на затемненной сцене летели искры. И все это ставил он. Ващилин отвергал его методики. Черноземов преподавал, и успешно, сценическое движение в Театральном институте на Моховой, а Ващилин пристроился туда же преподавать физкультуру, но всем сочинил, что открыл курс трюковой подготовки. С этого момента его карьера пошла резко в гору. Он понял, что трюки делать сложно, смертельно опасно. Надо многое уметь и много тренироваться. Лучше не рисковать, а учить других. Местные Ленинградские газеты вскоре запестрели фотографиями Ващилина, который каскадер, мастер борьбы, постановщик автомобильных, конных, высотных трюков, постановщик драк и фехтования и скоро поедет преподавать во Францию. Мы с ребятами дружно потешались над его похвальбой, но все оказалось не так безобидно. Оказывается, и на вранье можно сделать карьеру и зарабатывать неплохо.
Рижская студия запустилась с фильмом «Стрелы Робин Гуда». Много драк, конных трюков, падений и был рыцарский турнир. Николай Сысоев, падая с колокольни после выстрела из лука актёра Хмельницкого, можно сказать, поставил рекорд того времени. Во-первых, в те времена с такой высоты никто практически не падал. А высота была метров 15. А второй фактор – он основной – нечего было постелить и ребята из местных просто держали брезент, а под него положили поролоновый мат. В такую страховку можно смело падать метров с 5-7, но не с 15. Но Коле не приходилось выбирать. Машина запущена. В момент касания, прихода в страховку она ударила тем, кто ее держал, по рукам и некоторые её бросили. Как рассказывал Сысоев, удар об землю был не из приятных. Приходилось часто работать в условиях, приближенных к боевым.
А Массарский занимался на «Стрелах Робин Гуда» не только постановкой трюков, но и спецэффектами. Попадание стрелы в человека, ножа, топора – всё это изобреталось Александром Самойловичем и попадало в кадр на площадке. Достаточно кропотливая работа. Ващилин опять в нашей команде сыграл роль балласта. Он часто снимался с актёрами. Обрастал знакомствами, ухаживал за девушками из киногруппы. Так, на всякий случай. А вдруг они вызовут его на следующий фильм? Ведь он каскадёр высокой квалификации. Но по автотрюкам. А здесь для него нет серьёзной работы. Трюки он не делал, об этом знают все каскадёры, но потом привёз ворох фотографий с подписями, как он падал, как дрался и как ему было страшно. Позже я узнал, что он участвовал в рыцарском турнире, прыгал с 6 метров в седло при весе 100 кг. и даже падал с колокольни. Но постановщик Массарский никогда бы не доверил ему эту работу.
Но чем больше мы делали фильмов, чем больше делали трюков, простых, как подсечка, например, сложных и особо сложных в стиле «а ну-ка, повтори», тем с большей завистью он смотрел на реальных каскадёров. Мы уходили вверх и вперёд, приобретали неоценимый опыт, а трюкач – это прежде всего практика. Если бы меня и Сысоева спросили, что лучше – поесть или потренироваться, - мы бы выбрали второе. Ващилин со своей патологической трусостью оставался на месте. Он с разбега запрыгнул в уходящий поезд, но перепутал вагон. В вагоне было написано – места для детей и инвалидов. Коля внешне хоть и упитанный и здоровый, но по сути был инвалидом духа.
После «Стрел Робин Гуда» Массарский создал тарификацию трюков и пробил расценки за работу каскадёров. Оплата нашей работы подскочила в десяток раз. Нам стали платить, как космонавтам. Подскочил и уровень сложности трюковой работы. Так что в падающем Студебекере после выстрела Жеглова в фильме «Место встречи изменить нельзя» есть вклад Александра Самойловича.
Однажды, после съёмок очередного боевика, встретив Колю в кафе студии, мы пошутили:
- Коля, тебя срочно вызывают в актёрский отдел. Просили тебя найти.
- Опять шутите?
- Нет, серьёзно.
- Зачем, не знаете? – Лицо его просветлело.
- Срочно нужен человек твоего сложения с твоим лицом.
- Зачем? Какой фильм? – поверил Ваща.
- Надо сыграть, но талантливо – патологический страх и ужас. У тебя получится. Мы сказали, что только ты один сможешь сыграть это с верой. У тебя в одном глазу Станиславский, а в другом – Немирович-Данченко.
В коридоре студии меня остановил второй режиссёр по фамилии Павлов-Сильванский : «Толя, зайди в группу. С тобой хотят поговорить режиссёр и оператор.» Я поднялся на второй этаж и открыл дверь. В кресле, слегка развалясь, сидел очень известный человек, заслуженный деятель искусств Дмитрий Месхиев. А рядом – режиссёр картины Владимир Воробьёв.
- У нас к тебе вопрос. Массарский предложил тебя в постановщики, но ты (мне было 25 лет) слишком молод. Разговоры всякие ходят. Есть такой Ващилин, он предлагает свои услуги и говорит, что всё может. Что ты скажешь по этому поводу?
Я говорить не умел и просто предложил им, что если надо, можем провести каскадёрские пробы. Они сразу попросили показать им сложный трюк – прыжок в седло с высоты.
Но когда я привёл коня в Пушкине к Камероновой галерее и поставил у высоты 4 метра, они удивились: «И что, ты отсюда будешь прыгать в седло?»
- Да, а что? Это предельная высота для коня, но я могут прыгнуть с 6 метров – это предел уже для человека.
Конь был идеально подготовлен для этого трюка. Николай Сысоев держал специальное дистанционное приспособление, которое также удивило Месхиева. Он был оператор и технократ высокого класса, и я видел, что он это оценил. Я стоял наверху, а конь стоял внизу один и никто его не держал. Это был отличный парень, конь по имени Гомель, он косил на меня глазом и ждал. Я прыгнул в седло, соскочил с коня и быстро побежал по лестнице на исходную точку. И пока они смотрели и молчали, я прыгнул ещё раз. Затем спрыгнул с коня, побежал на исходную и прыгнул ещё раз. Делал я это, чтобы показать, что всё не случайно и всё отработано. На их лицах были улыбки. Конь стоял и только шевелил ушами. Это был гениальный конь. Лицо у Месхиева, всегда суровое, немного посветлело. Но мне всегда нравились люди с суровыми лицами. В армии командиры мало улыбались. Дело надо делать. А улыбка это для праздника.
- Стой, Толя, хватит.
Я попросил их прыгнуть ещё раз, это будет актёрский дубль.
Они после всего происходящего подошли к нам, пожали мне и Сысоеву руку и сказали: «Завтра приходите в группу – с Вашей командой будет заключён договор.»
На студии, встретив Ващилина в группе актёров у стойки бара, опять пошутили над ним. Девушкам – актрисам шутка понравилась.
- А вы знаете, девчонки, что Коля ставил трюки в фильме «Танкер Дербент»? – сказал Сысоев. – Он дублировал Чапаева, скакал на коне.
Колю опять перекосило.
- А недавно он сделал сложный трюк и дублировал Вицина в фильме «Кавказская пленница».
- Как дублировал? – спросила одна. – Они же разного роста и веса. Я видела Вицина вживую.
- Помните, – я напомнил, - когда Бывалый и Никулин дверь Вициным выбивают? Так вот это был не Вицин, а Коля. Он вообще большого риска человек, его на этот трюк и пригласили.
Ващилин перекосился от нашего чёрного юмора. Он допил кофе и быстро пошёл в сторону двери. Вслед ему смеялись его поклонницы.
- Нет, а как красиво пошёл!
На Труффальдино мы Колю не взяли. Он где-то подвизался морочить голову об искусстве на другой картине.
Я был на премьере Труффальдино в актовом зале студии. Режиссёр подошёл к нашей группе – а работали Филатов, Сысоев, Румянцев, Василюк, Корытин и фехтование делал Чернозёмов, светлая ему память.
- Жаль, что мы мало трюков вставили, - сказал режиссёр Воробьёв. – Картина бы от этого только выиграла.
Какие это были люди. Богатыри. Это я о Месхиеве, Воробьёве и Чернозёмове. И эти люди могли отличить зёрна от плевел. Это я о Ваще.
После Труффальдино была ещё «Ярославна, королева Франции». Пришлось по горам таскать коней на точки, где снимали мелкие бои. Трюковой работы было маловато. Так, в основном проскачки и была пара падений коней. Ваща пригодился. Он ходил в шкуре с мечём, красиво улыбался, много рассуждал об искусстве и фотографировался с Ливановым. Ему бы надо поучиться на кинокритика. Это его поприще. Если бы такой человек в этой шкуре попал в бой, то скорее бросил меч, поднял руки и сдался в плен.
Россия была создана другими людьми. Как пошутил один мой знакомый журналист, у нас вся страна каскадёры.
Как-то вечером в квартире забренчал телефон. Приятный женский голос просил придти на встречу с режиссёром Хилькевичем. «Толя, в гостиницу «Советская» приходите».
Я позднее спросил второго режиссёра Татьяну – зачем я вам понадобился. Она ответила, что Хилькевич посмотрел «Труффальдино из Бергамо» и попросил найти постановщика трюков. Мы нашли на Ленфильме твой телефон.
Я поехал на встречу с Хилькевичем в гостиницу Ленинград. Ващилин напросился поехать со мной. Поднялись в номер. Режиссёр с бородой и молодая красивая женщина. Мне за себя не надо было ничего говорить, Хилькевич смотрел мои работы в кино Труффальдино, Фаворит и др. А вот Ващилина надо как-то представить, но сразу возникла неловкая ситуация. «У нас уже есть постановщик драк и фехтования по фамилии Баллон. Ещё на «Гусарской балладе» работал» - объяснил Хилькевич и сразу переключился на другую тему. «У нас проблема с каретой – сокрушённо произнёс Хилькевич – не можем найти – или очень дорого или пустые разговоры». «У меня есть карета, но она в плохом состоянии». Они смотрели на меня с надеждой и недоверием. «Сколько будет стоить?» - спросил Хилькевич. «Нисколько. Моя карета - Ваш ремонт». Ващилин был не нужен, но Хилькевич ухватился за меня, как утопающий за соломинку и он не прогадал. Ващилина тоже взяли на картину, так, на всякий случай. Практически пятым колесом в карете. Так Баллон и Ващилин поделили между собой драки и фехтование. Хил предложил им совместную постановку.
Дали чековую книжку для оплаты машины. Я загрузил карету в прицеп, в кузов – трюковую лошадь, ящики с хомутами и сёдлами и отправился на Западную Украину. Машина попутная в г.Луцк, недалеко от г.Львова. Директор картины заключил со мной три договора. Один – на постановку конных трюков. Второй – как с каскадёром на выполнение трюков. Третий – актёрский. Как объяснил директор, чтобы удобнее и побольше мне заплатить. Добродушный толстяк директор с фамилией Бялый был порядочным человеком, а это в кино среди директоров бывает не часто. Я с каскадёром Колей Павлюком занимался своим делом. Мы с Колей тренировали актёров, готовили коней. Заезжали шестёрки и четвёрки в упряжь. Делали конные трюки.
Баллон играл свою роль и ставил фехтовальные сцены.
Коле Ващилину режиссёр Хилькевич поручил ставить драки. Те эпизоды, где не было фехтования. Но первая же сцена меня ужаснула. У меня перед глазами всегда стоял французский фильм. Первая стычка Д’Артаньяна с гвардейцами кардинала, яркая и драматичная. Д’Артаньян всегда показывает себя не шалопаем, а человеком чести, боец, дуэлянт и надёжный товарищ.
Вряд ли даже режиссёр знал, кто такие гасконцы. А гасконцы – это пограничный с Испанией народ, живущий на территории Франции. Это французские баски, говорящие по-французски с сильным испанским акцентом. Хорошие бойцы по традиции басков. Не казаки, конечно, но для Франции крутые ребята.
Здесь в эпизоде была беготня, кувырки, подножки и пинки. Летали подушки и пух. Ваща упал в корзину лицом – смертельный трюк. Люди бились лбами, падали в лужи. Чистый плагиат из старых русских сказок реж. Роу и Птушко. «Бабы Яги» не хватало. Хилькевич был не доволен, но сделал вид, что его всё устраивает. Надо работать дальше. Хилькевич, талантливый режиссёр, понимал, что вытащит картину на актёрском уровне. А трюки и драки – это вторично.
Чем больше мы работали с каскадёром Колей Павлюком – носились на каретах, делали конные трюки – тем ярче загорались глаза у режиссёра. За всё, что мы брались, у нас всегда получалось.
Чем больше пыжился и тужился Ващилин в постановке драк, тем меньше его творчество нравилось Хилькевичу. Хил хорошо разбирался в русской балетной школе, а сцендвижение – это где-то рядом. Спортивные навыки самбиста (физкультурника) Ващилина плохо ложились на материал авантюрного романа А.Дюма.
Но Хилькевич умел выкручиваться из любых затруднительных положений, всегда находил выход из тупиковых ситуаций, а таких в кинопроизводстве масса. У него было чему поучиться, я за ним внимательно наблюдал.
Он предложил мне поставить небольшую стычку главного героя и спецслужбы кардинала, когда они приходят отбирать письмо у Констанции. Как бы попробовал меня, проверил мои знания в сцендвижении. И после этого сделал выводы. И позднее я узнал, какие.
Если внимательно посмотреть засаду на Арамиса и Портоса – беготня трюковой массовки, падения на поляне. У исполнителей, а профессионал это заметит, даже нет конкретной задачи, каждый что-то изображает, и не знает, что и зачем. Если Ващилину, как постановщику драк, попадает под руку более трёх человек, всё, привет. Голова у него клинит, он не знает, что делать. Я в костюме Арамиса разогнался и прыгнул через телегу, сделал пару заездов по поляне. Затем сел сам Старыгин, покрутился на этой же лошади, помахал шпагой. Упал Коля Павлюк, выпал из кадра. Вот и весь эпизод. Ещё вначале моё падение на дорогу.
Ситуация с Портосом ещё смешнее и нелепее. Чтобы спрятать своё неумение от глаз зрителя - драка за кустами и оттуда вылетают 3 человека, делая 3 кувырка. Высочайший уровень сложности по тарифной сетке по оплате труда (в кавычках, конечно, высочайший). Можно было физкультурников пригласить на эти трюки. Недаром Ваща преподавал физкультуру в театральном институте. 3 рубля в базарный день стоимость этих трюков.
Идея с дубиной глупа и бездарна. Она растиражирована во всех русских сказках.
Когда снимали драку в Красной голубятне, мне было стыдно за Ващилина и я ходил во дворе студии. Камера стояла 2 часа, никто ничего не знал, что делать и как делать. Хилькевич сидел рядом с камерой, опершись подбородком на ладонь, и с недовольным прищуром наблюдал за происходящим творчеством. Ваща, как человек нервный, кричал на всех, что кому делать, но всё не клеилось, а так как любой постановщик должен мыслить монтажно, Хилькевич видел, что смонтировать всю эту возню будет не просто. Хилькевич очень опытный профессиональный режиссёр. А такой всегда может из ничего, из пустоты сделать результат. Драку спасли перебивки – мизансцены с актёрами – Хилькевич исправил монтажом, и ещё каскадёр Федулов украсил её своим падением, сломав перила. Хилькевич здесь окончательно всё понял про Ващилина.
Точку в творчестве Ващилина на съёмках «Трёх мушкетёров» поставила женщина, руководитель объединения Экран, по заказу которого снимали фильм.
Хилькевич попросил меня в перерыве между съёмками отвезти отснятый материал в Москву на центральное телевидение. Я загрузил яуфы с плёнкой в багажник машины и отправился в путь. Хилькевич пошутил: «Береги материал, это единственная копия, если не считать ещё одной». Сам он полетел самолётом.
Я сидел на центральном телевидении в маленьком просмотровом зале и смотрел 2 серии ещё вчерне смонтированного материала. Сидел за спинами у авторитетной комиссии. Затем привёз материал в Одессу, обратно на студию. По приезде в Одессу ко мне с серьёзным и напряженным лицом подошёл Хилькевич и сказал – теперь драки будешь делать ты. Он это сформулировал коротко: «Мне нравится, как ты это делаешь».
Чуть позднее ко мне подошла Таня, второй режиссёр, жена Хилькевича, красавица, в прошлом балерина и вскрыла всю ситуацию. Я ей немного нравился (между строк). «Толя, руководитель объединения Экран спросила Хилькевича, почему он не нашёл профессионального постановщика драк». «Да у нас был постановщик,» - ответил Хил в растерянности». В общем, в Экране были сильно недовольны работой Ващилина.
Так на меня свалилась ещё одна функция – ставить драки. А Ващилина отправили домой. Он получил расчёт и был демобилизован из гвардейского полка Ришелье. Хилькевич просто убрал его с картины.
После всех этих эпизодов Хилькевич подошёл и предложил: «Миледи скачет и стреляет из пистолета, ранит Д’Артаньяна, коварная тётка. Д’Артаньян (то есть ты) падает с лошади». Мне стало немного смешно. Я хотел украсить картину ну хоть чуть-чуть необычными, не стандартными ходами. «Гениально придумано, но мы сделаем по-другому. Она под Мишей убьёт лошадь, это будет интереснее.» Хилькевич испугался: «А ты мне актёра не покалечишь?» «Если что, Коля Павлюк его заменит, они похожи, доиграет. Трюк абсолютно безопасный, я отвечаю. Хотите Вашу жену посадим, Таню, и дёрнем за верёвочку». Хилькевич верил мне, верил каждому моему слову, он всё уже понимал. Всё, что я говорил, какие задачи брал на себя, я всё выполнил.
Я объяснил Боярскому, как потянуть за повод, под каким углом. Лошадь будет падать набок, надо убрать ногу и откатиться на метр-полтора. Сигналом будет выстрел сзади. Кобыла умница. Она прожила со мной целую жизнь. Я таскал её по съёмкам по всей стране. У меня было много коней, но такого умного и тёплого характера я не встречал. Бог дал лошадям человеческие характеры. Но в отличие от людей у них бескорыстие, чистота и доброта. Она была уже в годах, ей было 16 лет. Я привёз её на всякий случай в резерв и она пригодилась в паре эпизодов. Миша легко упал, откатился и побежал по кадру с радостью и восторгом на лице, радовался, что не сломал ногу.
А в конце своей работы на картине поставил точку, поставив драку гвардейцев с Атосом и прыжком коня в окно. О моей идее никто не знал, я никому не рассказываю, пока всё не просчитаю, и пока не будет ясно, что всё получится. Затем, на всех картинах, где я работал, всегда скрывал, что снимаю немножко своё кино. Но не я один. Думаю, так делали все опытные, матёрые каскадёры: Сысоев, Усен, Богородский и другие. Это Ващилин всегда выходил на площадку плохо подготовленный и спрашивал у массовки совета – как, что и зачем.
Открыли ворота. Сделали фальшивый подоконник и повесили раму без стёкол. С ипподрома привели коня, рыжего платовской породы. Камера внутри. Съёмочная команда снаружи стоит по сторонам. У коня лицо умное и уверенное. Глаза добрые. Покормил хлебом, сахаром. Ну давай, брат, не подведи. Оделся в Мишин костюм. Разогнался галопом по двору студии и направил в ворота. Конь хоть бы что, умница. Надёжный парень. Павильон 6 на 6 был маловат для манёвров кавалерии. В стене камин, конь впрыгнул, а пол был покрыт материалом, и поскользнулся. Конь упал на бок через плечо, а я полетел вперёд головой в камин. Съёмочная группа, услышав грохот падения коня 400 кг. весом, громко выдохнула воздух «ох!». Загалдели «Конь упал, конь упал». Ну упал и упал. Работа такая у нас – падать. Я выпрыгнул обратно. Следующий дубль. Всё получилось и он вошёл в картину. Сняли выпрыг. Затем показал Мише, как шпагу с земли поднять. Я любил украсить материал разными мелкими, но интересными деталями. Миша прыгнул в седло со стойки бара. Затем снимали драку. Хил был доволен и благодарен. Он видел, что картина получается.
К концу картины с Хилькевичем возникли некоторые напряжения, но не профессионального, а этического характера. Как говорят французы – ищите женщину. Претензий ко мне по работе у него не было. Он всем говорил, и мне в том числе «Ходюшин сделал мне картину». Мне было приятно это слышать, но я относился к этому спокойно. Я не актёр, самолюбием не страдал. Наша работа тяжёлая и опасная. Но к концу картины я почувствовал прохладу с его стороны. Дело сделано, кино снято, успех уже у него в кармане, а призы на полке. Всё, пока ребята! Может, все устали от этого затяжного опасного путешествия, как говорил Дж.Форд.
На Ленфильме немного всё не так, там были другие люди. Ленфильм и был великой студией, это не Одесса!
Коля Павлюк к концу съёмок мушкетёров овладел ездой на каретах. Научился делать завалы лошадей, падения разными способами. Даже Баллон лихо скакал на кобыле и влетал в кадр почти без тормозов. Ващилин панически боялся садиться в седло. Я побывал в трёх мушкетёрских костюмах – Арамиса, Портоса и Д’Артаньяна, а мотогон Васильев иногда дублировал на коне Смехова – слегка был похож. Ващилин, человек с больной душой и головой, пишет – всё придумал, всё разработал. Профессионалы знают ему истинную цену. А некоторые профессионалы даже знать не знают, кто такой Ващилин – слыхом не слыхивали. Но жизнь такова, что шаромыжники везде есть, наверное. Их только в спецназе нет. Там человек прозрачен, как стекло. И за чужую спину не спрячется. Хилькевич пишет и сам себе противоречит – то Ващилин всё поставил, то я драки делал вместе с Ващей. Он был рад очень последней съёмке с прыжком коня и видимо потому и написал мою фамилию и добавил «драки» Лучше бы вообще убрал меня из титров. Мне бы было спокойнее. Ващя пишет, что под конец фильма Хил опал под моё влияние. Ерунда. Хил умный человек, своё дело знает, он видел, кто чего стоит и кто что реально делает.
На следующей картине мы рассорились - разошлись с Хилькевичем окончательно. Отрицательную роль сыграла продюссерша. Конфликты определённого рода с трагическим концом я называю родо-племенными разногласиями.
Это когда люди расходятся навсегда. Я три раза уходил из кинопроизводства и три раза меня возвращали.
Я одной группы крови с Сысоевым, Бобровым, Михалковым, Путиным, но не с Хилькевичем и не с Ващилиным.
Если бы Александр Самойлович, а он доверчивый человек, заранее знал, какую отрицательную роль сыграет его ученик Ващилин. Знал бы где упасть, соломки подстелил.
Но Ващилина вывел на чистую воду Бобров, назначенный консультантом – организатором трюковой работы на «Ленфильм». Он просто всех каскадёров и именующих себя таковыми, имеющими справки о смелости и диссертации, как у Ващилина, по лёгкой атлетике, привёл на кафедру психологии в университет и посадил под рентген. Мы все два дня по 4 часа в поте лица писали биографии, отвечали на вопросы, тестировались по системе лётчиков-космонавтов. И тестирование показало, кто есть кто. Жаль, что Массарский до этого не додумался, ведь ларчик просто открывался. Про каждого всё стало ясно и понятно. Бобров, кроме всего прочего, армейский полковник, хотел точно знать, на кого можно положиться, а на кого нельзя. С кем можно пойти в разведку.
Все прошедшие тесты разбились на три группы. А я читал ответы и резюме по тестам.
I категория – самые надёжные и профессиональные, способные работать в экстремальных условиях, думать о товарище рядом.
II категория – каскадёры – индивидуалисты, каждый за себя. Моя хата немного с краю.
III категория – слабые, трусливые, желающие славы, денег, но не желающие работать. Слабые духовно и физически. Неуверенные в себе.
Ващилин даже не попал в слабые, трусливые, настолько его тесты были никчёмные. Один из психологов, проводивший тесты, зачитал резюме о нём: «В случае успеха приписывает его себе. В случае своей неудачи валит всё на своих коллег». Это самое безобидное, что показали его тесты.
Самые лучшие в тестировании данные и показатели были по Шулькину, Корытину, Сысоеву, Ходюшину и ещё паре человек. В тестах этих людей звучал термин – «надёжный».
Так Ващилин показал истинное, скрытое за масками рубахи-парня, своего в доску друга и товарища, своё истинное лицо труса, предателя, негодяя, подлеца и лжеца. Ващилин затем делал шумные заявления, что де тесты поддельные. Всё неправильно, я хрустально честный и вне всяких подозрений, как жена Цезаря. Но тесты только подтвердили то, о чём мы догадывались. Зря мы его жалели и таскали за собой, как балласт. Мы тоже, как и Массарский, были доверчивы и наивны относительно этого, с позволения сказать, человека.
Но умница Бобров на этом не остановился и организовал – впервые в стране – открытые соревнования каскадёров. Многие спортивные общества предоставили спортзалы, конюшни, нашли грузовики и гоночные раллийные машины для фигурной езды. Ващилин, герой теперешних публикаций о каскадёрах, создатель школ, секций, кружков и уголков, в автотрюках не участвовал. А ведь писал, что научил всех делать автотрюки. На тот момент для участия в соревнованиях у него элементарно отсутствовало водительское удостоверение. Просто парень не умел водить машину и мотоцикл. Возможно, умел водить трактор, ведь он приехал в Питер из Псковской глубинки, но тракторные трюки не входили в программу тестирования. Упасть с высоты, а высота была разбита на категории от 4 метров до 12 метров, он тоже не рискнул. Сысоев видел, как Бобров просил его прыгнуть в воду с 4 метров. Коля не рискнул – ну мало ли что. Может, он, как в истории с правами, прыгун отличный, а плавать ещё не умел.
Проверяли конную подготовку, участвовали даже самые слабые. Даже Ося Кринский участвовал. И опять Коля в толпе зрителей. Мог ведь упасть и ушибиться.
Драки принимал у нас Чернозёмов на кафедре сцендвижения в Театральном. Коля не смог ничего предложить на суд судей как постановщик драк.
Как же так – главный каскадёр страны по авто-мото, высотным трюкам, трюкам с огнём, дракам и конным ничем не смог удивить – наверное, скромность обуяла. Да просто тесты по психологии верно показали структуру личности этого героя. К слову, с вышки 10 метров в воду прыгнула 2 раза стройная девушка-каскадёр. Она же горела 75% поверхности на фильме «Саламандра».
Вот такой в нашей стране учитель всех научилин.
Ещё одна черта – воровать чужие трюки и приписывать их себе.
Массарский, постановщик трюков на «Стрелах Робин Гуда», вызвал Филатова и мы с ним вместе делали рыцарский турнир. Оказывается, Ващилин, еле сидящий на коне, скакал с копьём. Польский каскадёр Сильвестр слезал по верёвке со стены замка, а затем спрыгнул в седло. Верёвка попала ему под ногу и конь, подбрыкивая, поскакал. Перед этим трюком он подошёл ко мне и попросил поточнее выехать на точку на двух лошадях, сославшись, что его польские коллеги в основном борцы и ездят не слишком хорошо. Ваща пишет, что упал с коня рядом со мной, когда делал завал коня, но в кадр не попал. Все его трюки за всю его карьеру в кадр не попадают, почему-то.
Кто-то скажет – мелочи.
Да нет, не мелочи. Разговор о профессиональной чести.
Он в своих мемуарах пишет, что ему ходу не давали: Путин лейтенант, Бобров (почётный гражданин города, шпиль Петропавловки укрывал с альпинистами от немецкой артиллерии). Доносы на него писали в КГБ, ВЦСПС и ЦРУ. Во Францию не пустили. Уже 20 лет как граница открыта. Пущай едет и преподаёт. Нет, остался в России – окошко в мир открылось – интернет – каждый день ушат свежей грязи в окошко.
Шехтель, зав.кафедрой физвоспитания Театрального, где Ващилин был преподавателем физкультуры. Мы к Шехтелю ходили на тренировки по физподготовке. Замечательный, честный человек и тренер талантливый. Кто-то написал донос, что деньги за зал берёт. Кто бы это мог быть, угадайте с трёх раз.
Ваща пишет, что отец его на танке до Берлина доехал. Вряд ли у человека, дошедшего до Берлина, мог быть такой сын. А был ли у него вообще отец?
http://proza.ru/2013/01/28/2022
Это ложь мерзавца Гадюшина /Ходюшина/,потерявшего советь и продавшегося банде нью-троцкистов от страха за свою шкуру и страх снова попасть в тюрьму
Комментариев нет:
Отправить комментарий